Риф – особый регион страны. Вчера я уже писала о том, что он известен во всем мире как крупнейший производитель гашиша. Не секрет также, что марихуана запрещена законом в большинстве стран, включая Марокко. Что ж, вам повезло с корреспондентом, сейчас я расскажу, как тут всё устроено.
Горный регион Риф достаточно большой – около 150 км в ширину и 300 в длину. Местность не пустынная, но и плодородием похвастаться не может. Одна из немногих культур, хорошо произрастающих на каменистых холмах – марихуана. Её традиционно и выращивают многие поколения.
Живут маленькими поселениями в горах, по 5-6 семей. У каждой семьи есть участок в несколько гектар и осел, чтобы доставлять всё необходимое. Сельскохозяйственный цикл составляет три года: на одном и том же участке растят один год пшеницу, второй – бобы и третий – марихуану. Чаще растить пшеницу на одной и той же почве нельзя – не хватит питательных веществ, а конопля как раз обогащает почву тем, что высосала пшеница, освобождая фермеров от необходимости использовать искусственные удобрения. Таким образом каждый год на трети участка фермеры растят еду для себя – пшеницу, на второй трети – белок и корм для животных – бобы, а на последней трети – коноплю, свой единственный источник дохода.
И вот тут начинаются большие проблемы. Марихуна запрещена законом, военные имеют право (и по бумагам должны) уничтожать ее поля. По факту они являются единственным «официальным» покупателем гашиша: наркотики – очень прибыльный бизнес, который монополизировало государство. И как и при любой монополии, оно загоняет своих поставщиков за черту бедности, давая за высококачественный товар гроши. Ну чтоб вы понимали, в Европе килограмм гашиша стоит порядка 10000 евро, это если оптом брать, здесь же фермеру платят 200 евро. За год семья производит 3-4 кг, а значит на расходы на весь год у них есть 600-800 евро, половина из которых уходит опять же государству – за электричество.
Поскольку фермеры растят себе еду, они, конечно, не голодают, но есть в этой системе и другая проблема: живущие в Рифе люди напрочь лишены социальной составляющей жизни. Дело в том, что, конечно, им было бы гораздо выгоднее продавать свой товар, например, иностранцам или же марроканцам, имеющим связи с оными. Поэтому военные пресекают любые социальные контакты вне крошечной деревни, особенно с туристами. Это же порождает раздоры внутри маленького сообщества – соседи могут пожаловаться, что к тебе пришел гость, и через пару дней ты обнаружишь уничтоженным весь свой урожай.
Жюль познакомился с Хассаном в свою третью поездку в Марокко. Он тогда еще не знал про еженедельные рынки и пытался торговать на кемпингах в крупных городах. После дня в Шефшауэн он решил остаться на ночь в нескольких километрах от города, нашел тихое место для парковки, но никак не мог уснуть – к его в фургону начали подходить неизвестно откуда взявшиеся ребята, и каждый предлагал купить гашиша. И только один пришел и спросил – нужны ли ему вода и хлеб на утро? С ним Жюль и разговорился. Утром парень вернулся с хлебом и водой, а потом вообще позвал на обед. Они обменялись номерами телефонов. Поскольку бедность дома не осталась без внимания, перед следующей поездкой Жюль написал Хассану и спросил, что нужно привезти ему и его семье. Теперь в Рифе есть еще одна дверь, которая всегда открыта.
Вчера мы были в гостях у семьи Хассана, но фотографий из деревни не будет. Нам пришлось приехать после 22 вечера, подниматься в гору в темноте и всего с 1 фонариком на всех. Нас позвали остаться на ночь, но уйти надо в 5 утра, пока еще темно и не начались проверки. Сейчас с короной всё стало еще сложнее – проверки на предмет наличия несанкционированных гостей чаще и строже. Если полиция увидит наши машины, припаркованные у трассы, у семьи Хассана будут большие проблемы.
Это был очень приятный вечер, сам Хассан более-менее говорит на французском, его папа просто очень широко улыбается. Жюль говорит на французском и немного на арабском, плюс язык жестов – в общем мы вполне себе общались и понимали друг друга. Утром, когда мы уходили, Хассан проспал наш выход, попытался догнать по пути вниз, но не успел, увидел только удаляющиеся машины. Тут же позвонил, очень извинялся, желал хорошего пути. Это такие радушные добрые люди, и так больно осознавать, насколько сильно они ограничены в социальных связях и простой человеческой свободе, насколько они подконтрольны и не могут ничего поменять.
В регионе Риф живет четверть миллиона таких семей.
